Неточные совпадения
На шее красный
шелковыйПлаток,
рубаха красная,
Жилетка и часы.
На костях его плеч висел широкий пиджак железного цвета, расстегнутый на груди, он показывал сероватую
рубаху грубого холста; на сморщенной шее, под острым кадыком, красный,
шелковый платок свернулся в жгут, платок был старенький и посекся на складках.
Каждый из них, поклонясь Марине, кланялся всем братьям и снова — ей.
Рубаха на ней, должно быть,
шелковая, она — белее, светлей. Как Вася, она тоже показалась Самгину выше ростом. Захарий высоко поднял свечу и, опустив ее, погасил, — то же сделала маленькая женщина и все другие. Не разрывая полукруга, они бросали свечи за спины себе, в угол. Марина громко и сурово сказала...
Шедшие за возами в гору мужики, босые, в измазанных навозной жижей портках и
рубахах, оглядывались на высокого толстого барина, который в серой шляпе, блестевшей на солнце своей
шелковой лентой, шел вверх по деревне, через шаг дотрагиваясь до земли глянцовитой коленчатой палкой с блестящим набалдашником.
Просторный зал был отдан в распоряжение молодежи: студенты, гимназисты, два-три родственника в голубых
рубахах и поддевках, в лаковых высоких сапогах, две-три молчаливые барышни в
шелковых платьях. Музыка, пение, танцы под рояль. В промежутках чтение стихов и пение студенческих песен, вплоть до «Дубинушки по-студенчески». Шум, молодое веселье.
На дрогах, на подстилке из свежего сена, сидели все важные лица: впереди всех сам волостной писарь Флегонт Васильевич Замараев, плечистый и рябой мужчина в плисовых шароварах,
шелковой канаусовой
рубахе и мягкой серой поярковой шляпе; рядом с ним, как сморчок, прижался суслонский поп Макар, худенький, загорелый и длинноносый, а позади всех мельник Ермилыч, рослый и пухлый мужик с белобрысым ленивым лицом.
Его атласный, шитый шелками, глухой жилет был стар, вытерт, ситцевая
рубаха измята, на коленях штанов красовались большие заплаты, а все-таки он казался одетым и чище и красивей сыновей, носивших пиджаки, манишки и
шелковые косынки на шеях.
Летом айно ходят в
рубахах, сотканных из травы или луба, а раньше, когда были не так бедны, носили
шёлковые халаты.
Матвей, в розовой
рубахе из канауса [Персидская
шёлковая ткань, из сырца или полусырца — Ред.], ходил по двору вслед за отцом, любуясь блеском солнца на лаковых голенищах новых сапог.
Почти всегда, как только Матвей подходил к мачехе, являлся отец, нарядный, в мягких сапогах, в чёрных шароварах и цветной
рубахе, красной или синей, опоясанной
шёлковым поясом монастырского тканья, с молитвою.
Одетый в
шелковую красную
рубаху с косым воротом, в самом развратном виде, с стаканом пунша в одной руке, обнимал он другою рукою сидящую у него на коленях красивую женщину; его полупьяные лакеи, дворовые и крестьянские бабы пели песни и плясали.
Марьяна, пообедав, подложила быкам травы, свернула свой бешмет под головы и легла под арбой на примятую сочную траву. На ней была одна красная сорочка, то есть
шелковый платок на голове, и голубая полинялая ситцевая
рубаха; но ей было невыносимо жарко. Лицо ее горело, ноги не находили места, глаза были подернуты влагой сна и усталости; губы невольно открывались, и грудь дышала тяжело и высоко.
Я был одет в пиджак, красную
рубаху и высокие сапоги. Корсиков являл жалкую фигуру в лаковых ботинках,
шелковой, когда-то белой стеганой шляпе и взятой для тепла им у сердобольной или зазевавшейся кухарки ватной кацавейки с турецкими цветами. Дорогой питались желтыми огурцами у путевых сторожей, а иногда давали нам и хлебца. Шли весело. Ночевали на воздухе. Погода стояла на наше счастье, теплая и ясная.
На нем была надета розовая
рубаха из ситца, подпоясанная
шелковым пояском, и черные шаровары, заправленные в сапоги.
Но девицы плохо слушают её, в комнате тесно, жарко, толкая старуху, они бегут во двор, в сад; среди них, как пчела в цветах, Алексей в
шёлковой золотистой
рубахе, в плисовых [бархатовидная ткань — Ред.] шароварах, шумный и весёлый, точно пьян.
Он еще не был пьян, только голубые глаза его сверкали возбуждением и роскошная борода, падавшая на грудь ему
шелковым веером, то и дело шевелилась — его нижняя челюсть дрожала нервной дрожью. Ворот
рубахи был расстегнут, на белом лбу блестели мелкие капельки пота, и рука, протянутая ко мне со стаканом пива, тряслась.
Пока Самоквасов из красной
рубахи переодевался в свое платье, пока невеста, с помощью попадьи, ее большой дочери и нанятой Сушилой молодицы, одевалась в
шелковое платье, отец Родион позвал дьячка Игнатья да пономаря Ипатья и стал писать обыск о повенчании московского купца Василия Борисыча с дочерью государственного крестьянина девицей Параскевой Патаповой, дочерью Чапуриной.
Только что зачал собор расходиться, Василий Борисыч торопко вон из келарни… Хочет бежать по знакомой тропе за Каменный Вражек, но тут на беду наткнулся. Только сравнялся с домиком Марьи Гавриловны, видит — в
шелковой красной
рубахе сидит у окна развеселый Чапурин.
И вырезался из-за черной, как бы ощетинившейся, лесной окраины золотистый луч солнышка и облил ярким светом, как снег, белое платье красавицы и заиграл переливчатыми цветами на синем кафтане и
шелковой алой
рубахе Алексея.
Сидя в бывшей Настиной светлице, молча глядела Манефа, как Фленушка с Устиньей Московкой укладывали пожитки ее в чемоданы. Вдруг распахнулась дверь из сеней и вошел Патап Максимыч, одетый по-домашнему: в широкой
рубахе из алого канауса, опоясанный
шелковым поясом, вытканным в подарок отцу покойницей Настей. Поглядел он на укладыванье, поглядел на Манефу, почесал слегка голову и молвил сестре...
Он вышел наверх тщательно вымытый, подстриженный и несколько торжественный в своей собственной
рубахе с голландским передом, повязанной у шеи черным
шелковым платком, в необыкновенно скрипучих сапогах и в новой фуражке, надетой на затылок.
Некоторые — люди хозяйственные, не пропивавшие жалованья и «заслуги» [«Заслугой» назывались деньги, которые выдавались непьющим матросам на руки за невыпитые ими казенные чарки, и деньги, которые оставались за несъеденное количество масла или какого-нибудь другого припаса, отпускавшегося по положению.] на берегу, — надевали собственные щегольские
рубахи с передом из голландского полотна, купленные в Копенгагене и Бресте, и, несмотря на жару, повязывали шею
шелковыми, тоже собственными, платками, пропуская концы их в медные или бронзовые кольца.
В ситцевой голубой
рубахе, опоясан
шелковым алым поясом, сапожки со скрипом, шапка на ухо, скосырем московским глядит.
Не в истерзанном рубище, не с котомкой за плечьми явился он в родном городе, а с возами дорогих товаров, с туго набитой мошной, в синей тонкого сукна сибирке, в
шелковой алой
рубахе.
В одной
рубахе, заткнув большие пальцы за
шелковый скитский поясок, долго босыми ногами ходил взад и вперед по спальной Марко Данилыч.
В церковь я иду весело, смело, чувствуя, что я причастник, что на мне роскошная и дорогая
рубаха, сшитая из
шелкового платья, оставшегося после бабушки.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел
рубаху. Под мундиром на французе не было
рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный,
шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.